Знаете, многие хорошие люди искренне посоветовали не горевать по поводу того, что изменить невозможно. Просто исключить это из своей повестки и заняться своей жизнью. Злу противопоставлять добро.
Ну, во-первых, это просто нереально. Можно выключить телеграмм, но не выключишь людей вокруг. И не выключишь себя самого.
А во-вторых... Знаете, поколение наших родителей и наших дедов не отгоревали и не осмыслили 20 век. Не отстрадали, не осудили, не назвали поимённо. Задвинули в дальний угол, завалили бытовухой, всем этим «не береди, дай пожить!» Ну а дальше — сами помните: и ГУЛАГ уже не трагедия, и Сталин уже симпатяга, и война — весёлая прогулка, и дети в гимнастёрках, и «Можем повторить». Заметили, что вся эта жуткая пляска про ВОВ началась тогда, когда ветераны стали уже не способны хоть что-то рассказать. Всё вдруг стало простым и чёрно-белым, как допотопная хроника. И вот вам кошмар этого «Можем повторить!»
Я сама всегда задвигала историю 20 века до, скажем так, моего сознательного возраста, куда-то далеко, чувствуя какими-то звериными семейными инстинктами, что там — ужас, который невозможно прожить. И он не назывался, не проживался, семейная история была такая красивенькая, но с дырами, откуда сквозило ужасом. Дедов не было, бабушки ушли рано, родители просто не хотели это обсуждать. А я не настаивала. Всё забыто, не проговорено, не названо.
Сегодняшний кошмар это расплата за невыученные уроки. Это второй год, второй 20 век. Весь мир уже в следующем классе, а мы даже не понимаем, что экзамен всё же придётся сдавать.
Вот эта боль — ужаса и бессилия — наш урок. Не закрывать глаза, прожить, прочувствовать, пусть даже ценой саморазрушения. Не позволить потом забыть, заболтать, завалить бытовухой, заставить назвать каждое имя, каждое действие. Каждое, без эвфемизмов, без безликих «мы» и «они». Каждого убитого кто-то убил. Выяснять, кто именно — дело десятилетий. Но эту работу придётся проделать. Вот для этого люди должны чувствовать боль сейчас. Много боли — долгая память, неспокойная совесть, невозможность жить как будто ничего не было. Эта боль - память нашего поколения, всё, что мы можем передать детям, залог того, что они разберутся, дадут свои оценки и не повторят.
Пусть звучит пафосно, но я это вижу именно так.
https://sovenok101.livejournal.com/365366.html
***
Я не сторонник Совёнка, у каждого всё своё и свои предпочтения. Но здесь я не могу не перепостить её пост. Я всегда презирала благолучных. Как говорил один из моих знакомых: "Не люблю краснощеких". Время было такое, что у нормальных людей не может быть благополучной жизни.
- Если ваши родственники не были репрессированы, то - почему?
И это не стёб.
Когда-то мне пришлось стоять у Александровской колонны поздно вечером. Снег не убран, темно, площадь перерыта траншеями, бегают одичавшие собаки. И меня охватило пронзительное ощущение застывшего навсегда 1918 года. Революция. Гражданская война. И понимание того, что по всей России так и стоит застывший навсегда 1918-й год. Тогда я и написала "Петроградцев".
Без знания Истории нельзя жить. Там шагу ступить нельзя, не зная о том, что здесь произошло при Сталине. А всё, что было потом, было продолжением сталинских реформ, когда ГУЛАГ только набирал обороты. И Зло только укреплялось морально и физически, за счет как самих сталинских, хрущевских и брежневских, которые только усилились и обнаглели в сознании своей безнаказанности, так и тех, которые сначала в кустах отсиделись, а потом промолчали. А вот сейчас клюнул жареный петух: дошло, что без честного и отрытого разговора о том, что устроили советские в захваченной России, не выжить никому.
И всё благополучие полетело в пропасть, потому что оно стояло даже не на пустом месте, а на пустоте: на обмане, на предательстве. Пролитая человеческая кровь - слишком скользское основание для того, чтобы строить на ней свою благополучную жизнь и планировать будущее.
Я знала, что "рванет". Есть такой закон вырубленной рощи, говорящий о том, что через сто лет всё повторится снова. Я только не знала, в каком виде всё это повторится?